Мертвые, вставайте! - Страница 18

К оглавлению

– Вы отлично знаете, что думают полицейские о муже, у которого исчезает жена.

– Очень глупо.

– Да, глупо.

– Полиция до этого не дойдет, – сказал Рели-во, крепко хлопнув по столу ладонью. – Я не первый встречный.

– Да, – мягко повторил Вандузлер. – Как и все. Вандузлер неторопливо поднялся.

– Если полицейские меня навестят, я скажу им то же, что и вы, – добавил он.

– Не стоит труда. София вот-вот вернется.

– Будем надеяться.

– Я не тревожусь.

– Что ж, тем лучше. И благодарю вас за откровенность.

Вандузлер вернулся к себе через сад. Пьер Ре-ливо посмотрел ему вслед и подумал: какого черта привязался к нему этот засранец?

14

Лишь в воскресенье вечером евангелисты смогли сообщить кое-что существенное. В субботу Пьер Реливо выходил только за газетами. Марк сказал Люсьену, что Реливо наверняка говорит не «газеты», а «пресса», и как-нибудь надо будет это проверить, просто ради удовольствия. Так или иначе, он засел дома со своей прессой. Возможно, опасался визита полицейских. Но ничего не произошло, и к нему вернулась решимость. Марк и Люсьен сели ему на хвост, когда он вышел на улицу около одиннадцати. Реливо привел их к небольшому зданию в пятнадцатом округе.

– В яблочко, – доложил Марк Вандузлеру. – Девица живет на пятом этаже. Миленькая, скорее вялая, такой кроткий, пассивный, нетребовательный тип.

– Назовем этот тип «на безрыбье и рак рыба», – уточнил Люсьен. – Будучи лично очень требовательным к качеству, я не одобряю тот раж, из-за которого вы готовы довольствоваться кем угодно.

– Ты столь требователен, – сказал Марк, – что пребываешь в одиночестве. Разве это не так?

– Так точно, – сказал Люсьен. – Но не в этом главный вопрос повестки дня. Продолжай свой рапорт, солдат.

– Это все. Девица обеспечена жильем, ее содержат. Не работает, мы навели справки в квартале.

– Значит, у Реливо есть любовница. Интуиция вас не подвела, – сказал Люсьен Вандузлеру.

– Интуиция тут не при чем, – вмешался Марк. – У комиссара была долгая практика.

Крестный и крестник переглянулись.

– Занимайся своими делами, святой Марк, – сказал Вандузлер. – Вы уверены, что речь идет именно о любовнице? Вдруг это его сестра или кузина.

– Мы подслушивали под дверью, – объяснил Марк. – Точно не сестра. Реливо ушел от нее около семи вечера. Этот тип кажется мне опасной посредственностью.

– Не спеши, – сказал Вандузлер.

– Не стоит недооценивать врага, – добавил Люсьен.

– Охотник-собиратель не возвращался? – спросил Марк. – Он все еще в бочке?

– Да, – подтвердил Вандузлер. – И София не звонила. Если бы она хотела сохранить тайну, но при этом успокоить свое окружение, то предупредила бы Жюльет. Но нет, она не дает о себе знать. Уже четыре дня. Завтра утром святой Матфей будет звонить Легенеку. Вечером я заставлю его затвердить текст. Дерево, канава, любовница, пропавшая супруга. Легенек клюнет. Придет выяснять. Матиас позвонил. Бесцветным голосом изложил факты.

Легенек клюнул.

В тот же день после обеда двое полицейских взялись за бук под руководством Легенека, державшего при себе и Пьера Реливо. По-настоящему он его не допрашивал, понимая, что сам рискует выйти за рамки законности. Легенек действовал импульсивно и собирался быстро смотать удочки, если ничего не обнаружит. Двое полицейских были ему преданы. Они не проболтаются.

У окна третьего, средневекового, этажа за ними наблюдали, теснясь, Марк, Матиас и Люсьен.

– Все это доконает бук, – сказал Люсьен.

– Заткнись, – велел ему Марк. – Не понимаешь, как все серьезно? Ты что, не понимаешь, что с минуты на минуту под ним могут найти Софию? И ты еще можешь смеяться? А мне вот уже пять дней не удается составить приличную фразу! Хоть какую-нибудь фразу больше чем из семи слов!

– Я заметил, – сказал Люсьен. – Ты меня разочаровываешь.

– А ты мог бы быть и посдержанней. Бери пример с Матиаса. Он сдержан. Он помалкивает.

– Матиас таким уродился. В конце концов ему это выйдет боком. Слышишь, Матиас?

– Слышу. Плевать…

– Никогда ты никого не слушаешь. Только слышишь. И ты не прав.

– Замолчи, Люсьен! – воскликнул Марк. – Говорю тебе, это серьезно. Мне очень нравилась София Симеонидис. Если ее там найдут, меня просто вывернет, я съеду отсюда. Тихо! Один из полицейских что-то разглядывает. Нет… Продолжает копать.

– Смотри-ка, – сказал Матиас, – твой крестный торчит у Легенека за спиной. Зачем он притащился? Не мог хоть раз посидеть спокойно?

– Куда там, крестный хочет быть повсюду, – сказал Марк. – Существовать повсюду. Впрочем, примерно это он и делал всю жизнь. Всякое место, где его нет, кажется ему пустынным пространством, призывающим его в свои объятия. Из-за того, что он так множился сорок лет подряд, он уже и сам толком не знает, где находится, да и никто не знает. На самом деле крестный – это сотни тысяч крестных в одной оболочке. Вроде бы нормально говорит, ходит, делает покупки, но если ты заглянешь внутрь, как знать, кто оттуда выскочит? Торговец ломом, великий сыщик, предатель, разносчик, творец, спаситель, разрушитель, моряк, первопроходец, бродяга, убийца, защитник, бездельник, принц, дилетант, фанатик, – словом, кто угодно. В некотором смысле это очень удобно. Только вот выбирать не тебе. Ему.

– А я-то думал, нам надо помалкивать, – заметил Люсьен.

– Я нервничаю, – сказал Марк. – И я имею право говорить. Все-таки я на своем этаже.

– Кстати, об этаже. Ты сам накропал те странички, что валяются у тебя на письменном столе? О торговле в деревнях начала одиннадцатого века? Мысли твои? Факты проверены?