Мертвые, вставайте! - Страница 38

– Благодарю вас, – ответил тип, – я хотел повидать Пьера Реливо, но его нет дома.

– Зайдите вечером, – сказал Марк. – Он возвращается к шести-семи часам.

– Нет, – сказал тип, – домработница сказала мне, что он уехал на несколько дней в командировку, и она не знает, ни куда он поехал, ни когда вернется. Может быть, в пятницу или субботу. Она не может сказать. Такая досада, я ведь приехал из Женевы.

– Если хотите, – предложил Марк, испугавшись при мысли, что его ничтожное событие может исчезнуть, – я попытаюсь навести справки. Уверен, что смогу очень быстро получить нужную информацию.

Тип колебался. Словно спрашивал себя, с чего это Марк вмешивается в его дела.

– У вас есть телефонная карточка? – спросил Марк.

Тип кивнул и без особого сопротивления последовал за ним к телефонной кабине на углу улицы.

– Дело в том, что у меня нет телефона, – объяснил Марк.

– Ясно, – сказал тип.

В кабине, присматривая за тощим одним глазом, Марк позвонил в справочную и попросил номер телефона комиссариата тринадцатого округа. Ручка пришлась кстати. Записав номер на руке, он позвонил Легенеку.

– Инспектор, позовите дядю, это срочно.

Марк полагал, что слово «срочно» – ключевое и решающее, если хочешь чего-либо добиться от полицейского. Через несколько минут в трубке раздался голос Вандузлера.

– Что стряслось? – спросил Вандузлер. – Ты что-то обнаружил?

Тут Марк сообразил, что он вовсе ничего не обнаружил.

– Не думаю, – сказал он. – Но ты спроси у своего бретонца, куда уехал Реливо и когда он вернется. Он ведь должен был предупредить полицию о своем отъезде.

Марк подождал несколько минут. Он нарочно оставил дверь кабины открытой, чтобы тип слышал все, что он говорит, и тот не выглядел удивленным. Значит, о смерти Софии Симеонидис ему было известно.

– Записывай, – начал Вандузлер. – Он уехал утром в командировку в Тулон. Это не басня, в министерстве подтвердили. День его возвращения неизвестен, все зависит от того, как там пойдут дела. Он может вернуться завтра, может и в понедельник. В случае крайней надобности полиция может связаться с ним через министерство. Но не ты.

– Спасибо, – сказал Марк. – А у тебя что?

– Идет усиленная разработка любовницы Реливо, Элизабет, если помнишь. Ее отец уже десять лет за решеткой за то, что исполосовал ножом предполагаемого любовника своей жены. Легенек думает, что у них, возможно, вся семейка горячая. Он снова вызвал Элизабет и работает с ней в этом направлении, чтобы разобраться, что ей ближе. Отцовский пример или материнская модель.

– Прекрасно, – сказал Марк. – Скажи своему бретонцу, что в Финистере бушует буря, может, это его развлечет, раз он любит бури.

– Он уже знает. Он мне сказал: «Все суда на приколе. Ждут еще восемнадцать, которые остались в море».

– Отлично, – сказал Марк. – Пока.

Марк повесил трубку и вернулся к худому типу.

– У меня есть нужная информация, – сказал он. – Пойдемте со мной.

Марк решил затащить типа к себе, чтобы разузнать, чего же он хочет от Пьера Реливо. Наверняка что-нибудь по работе, но вдруг. Для Марка Женева непременно означала что-то связанное с работой, к тому же весьма нудное.

Тип следовал за ним все с тем же слабым проблеском надежды в глазах, чем заинтриговал Марка. Усадив его в трапезной, он достал две чашки и поставил греться кофе, затем взял швабру и хорошенько стукнул в потолок. С тех пор как они усвоили привычку звать таким способом Матиаса, стучали всегда в одно и то же место, чтобы не портить весь потолок. Ручка швабры оставляла на штукатурке вмятинки, и Люсьен говорил, что ее надо обмотать тряпкой. До сих пор это не было сделано.

Тем временем тип, поставив портфель на стул, рассматривал прибитую к стойке камина пятифранковую монету. Из-за этой монеты Марк, несомненно, и приступил без предисловий к главному.

– Мы ищем убийцу Софии Симеонидис, – сказал он, будто это могло объяснить пятифранковую монету.

– Я тоже, – ответил тип.

Марк разлил кофе. Они вместе сели за стол. Так вот оно что. Он знал, и он искал. Опечаленным он не выглядел, значит, София не была ему близка. Выходит, искал он по другой причине. В комнату вошел Матиас и, чуть кивнув головой, уселся на скамью.

– Матиас Деламар, – представил его Марк. – А я Марк Вандузлер.

Типу пришлось представиться тоже.

– Меня зовут Кристоф Домпьер. Я живу в Женеве.

И он протянул визитку, как уже делал несколько минут назад.

– Вы были очень любезны, что навели для меня справки, – продолжал Домпьер. – Когда он возвращается?

– Он в Тулоне, но министерство не может назвать дату его возвращения. Между завтрашним днем и понедельником. Все зависит от работы. Мы в любом случае не можем с ним связаться.

Тип кивнул и прикусил губу.

– Очень досадно, – сказал он. – Вы расследуете смерть госпожи Симеонидис? Вы не… из полиции?

– Нет. Она была нашей соседкой, и мы принимали в ней участие. Мы надеемся на успех.

Марк чувствовал, что произносит правильные слова, и взгляд Матиаса это подтвердил.

– Господин Домпьер тоже ищет, – сказал он Матиасу.

– Что? – спросил Матиас.

Домпьер внимательно посмотрел на него. Спокойные черты Матиаса, морская синева его глаз, должно быть, внушали доверие, и Домпьер сел поудобнее и снял пальто. Всего лишь на долю секунды выражение лица неуловимо меняется, и становится понятно, что человек решился. Марк отлично умел улавливать эту долю секунды и считал, что это куда проще, чем заставить камешек катиться вверх по тротуару. Домпьер только что решился.