Мертвые, вставайте! - Страница 65

Люсьен оседлал стену рядом с Марком. Небо было затянуто тучами, стояла полная темнота.

Люсьен спрыгнул вниз, за ним Марк.

Очутившись на земле, Марк попытался сориентироваться в темноте. Он думал о колодце. И надо сказать, он о нем думал уже порядочно времени. Колодец. Вода. Матиас. Колодец, излюбленное место сельских средневековых преступлений. Где же этот чертов колодец? В темноте проступили светлые очертания. Марк кинулся туда, Люсьен за ним. Он ничего не слышал, ни единого звука, кроме шума собственных шагов и шагов Люсьена. Его начинало охватывать смятение. Он торопливо скинул тяжелые доски, прикрывавшие жерло колодца. Дерьмо, он не захватил карманный фонарик. Все равно, у него уже давно нет никакого карманного фонарика. Два года. Скажем, два года. Он перегнулся через край колодца и позвал Матиаса.

Ни звука в ответ. Дался ему этот колодец, в самом деле! Почему не дом или, на худой конец, не роща? Нет, он был уверен – колодец. Это просто, ясно, по-средневековому и не оставляет следов. Он приподнял и стал потихоньку опускать подвешенное цинковое ведро. Когда он почувствовал, что где-то в глубине оно коснулось поверхности воды, он заблокировал цепь и перекинул ногу через край колодца.

– Следи, чтобы цепь оставалась заблокированной, – сказал он Люсьену. – Не отходи от этого чертова колодца. И главное, будь начеку. Не шуми, не спугни ее. Ей ведь уже все равно: четыре, пять или шесть трупов. Дай мне твою фляжку с ромом.

Марк начал спускаться. Ему было страшно. Колодец был узким, черным, скользким и ледяным, как и любой другой колодец, но цепь держала хорошо. Когда он дотронулся до ведра и ледяная вода охватила его щиколотки, ему показалось, что он спустился на шесть-семь метров. Он соскользнул в воду до бедер, и ему показалось, что от холода у него полопается кожа. Ноги его наткнулись на лежащее тело, и ему захотелось завопить.

Он позвал Матиаса, но тот не отвечал. Глаза Марка привыкли к темноте. Он опустился в воду по пояс. Одной рукой он ощупал тело охотника-собирателя, который, как дурак, дал скинуть себя в этот колодец. Из воды торчали голова и колени. Матиасу удалось упереться своими большими ногами в цилиндрическую стенку. Повезло, что его сбросили в такой узкий колодец. Ему удалось застрять. Но сколько времени он купается в ледяной воде? Сколько времени он соскальзывает, сантиметр за сантиметром, глотая черную воду?

Он не мог приподнять безжизненное тело Матиаса. Нужно было, чтобы охотник нашел в себе силы хотя бы уцепиться за него.

Марк обмотал цепь вокруг правой руки, уперся ногами в ведро, проверил захват и начал подтягивать Матиаса. Он был таким огромным, таким тяжелым. Марк выбивался из сил. Мало-помалу Матиас показывался из воды и через четверть часа усилий его торс уже покоился на ведре. Марк придержал его упертой в стенку ногой, а левой рукой ему удалось нащупать засунутую в куртку фляжку с ромом. Если Матиас еще жив, эта кондитерская штука ему точно не понравится. Он влил порядочную порцию ему в рот. Ром стекал по лицу Матиаса, но Матиас не реагировал. Ни на секунду Марк не допускал мысли о том, что Матиас может умереть. Только не охотник-собиратель. Марк неловко похлопал его по щекам и снова влил ром. Матиас заворчал. Он выплывал из вод.

– Ты меня слышишь? Это Марк.

– Где мы? – спросил Матиас глухим голосом. – Мне холодно. Я сейчас сдохну.

– Мы в колодце. Где, по-твоему, мы еще можем быть?

– Она меня скинула, – пробормотал Матиас. – Оглушила и скинула, я не видел, как она подошла.

– Знаю, – сказал Марк. – Люсьен нас сейчас поднимет. Он наверху.

– Она ему кишки выпустит, – пробормотал Матиас.

– За него не беспокойся. На передовой ему нет равных. Давай пей.

– Что за дерьмо?

Матиас говорил едва слышным голосом.

– Ром для выпечки, Люсьен дал. Он тебя согревает?

– И ты выпей. Вода парализует.

Марк сделал несколько глотков. Обмотанная вокруг руки цепь впивалась в руку и жгла.

Матиас снова закрыл глаза. Он дышал, вот и все, что можно было о нем сказать. Марк свистнул, и в круге светлой мглы наверху показалась голова Люсьена.

– Цепь! – сказал Марк. – Поднимай ее потихоньку и, главное, не давай ей снова спускаться! Не делай рывков, а то я его упущу!

Его голос отражался от стен, оглушая его самого. Ну, значит, хотя бы уши у него не онемели.

Он услышал металлический скрежет. Люсьен развязывал узел, удерживая цепь, чтобы Марк не упал еще ниже. Он был добр, этот Люсьен, очень добр. И цепь начала медленно подниматься.

– Перебирай звено за звеном! – крикнул Марк. – Он тяжелый, как зубр!

– Он утонул? – крикнул Люсьен.

– Нет! Наворачивай, солдат!

– Вот дерьмо дерьмовое! – выругался Люсьен. Марк ухватил Матиаса за брюки. Матиас подпоясывал брюки толстым шнуром, и за него было удобно держать. То было единственное достоинство, какое увидел в это мгновение Марк в безыскусной веревочной завязке, которой подпоясывался Матиас. Голова охотника-собирателя слегка ударялась о стенки колодца, но Марк видел, как приближается его край. Люсьен вытянул Матиаса и уложил его на землю. Марк перекинул ноги через край и упал в траву. Морщась, он размотал цепь со своей руки. Рука была в крови.

– Замотай ее покрепче моим пиджаком, – сказал Люсьен.

– Ты ничего не слышал?

– Ничего. Приехал твой дядя.

– Долго же он добирался. Похлопай Матиаса по щекам и разотри его. Похоже, он снова уплывает.

Первым к ним подбежал Легенек и опустился на колени рядом с Матиасом. У него-то был с собой электрический фонарь.

Придерживая свою руку, которая казалась ему каменной, Марк встал и пошел навстречу шести полицейским.